Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]

Л е о н а р д о. Сандро! Вот это карнавал. Что ж ты плачешь?

С а н д р о. Ты не понимаешь, Леонардо. Мы блаженны во Христе.

Трубы и литавры. Колокола. Толпа издает неистовый вой и со смехом разбегается.

7

Двор дома во Флоренции с навесом, где Леонардо да Винчи устроил себе мастерскую для работы над портретом Моны Лизы, с фонтаном, ниспадающие струи которого, ударяясь о стеклянные полушария, вращают их, производя при этом тихую музыку; вокруг фонтана растут ирисы. Перед креслом ковер, на нем свернувшись, лежит белый кот редкой породы, тоже для развлечения молодой женщины.

Леонардо, заслышав голоса, уходит; входят два музыканта, поэт, три актера.

                 П о э тВеликое событие свершилось!

               1-й  а к т е р              (с ужасом)Портрет закончен?!

               2-й  а к т е р                                   Выступать не будем?

               3-й  а к т е рДа, это нам в убыток, пусть художникНе очень щедр, витая в облакахПред Моной Лизой, по уши влюблен.

                  П о э т"Давида" Микеланджело видалиНа площади у Синьории?

               2-й  а к т е р                                                Боже!Гиганта? Как же, не прошли мы мимо.

               1-й  а к т е р        (с тем же ужасом)А что он, голый, выступил в поход?!

Музыканты, один с виолой, другой с лютней, настраивают инструменты.

                  П о э т  (про себя, прохаживаясь у фонтана)Заезжие актеры! Им нет делаДо символа Флоренции, восставшей,Как феникс, из пучины бед и смутыС созданьем дивным Микеланджело.Впервые со времен Лоренцо городВновь поддержал художников в порывахВеликих и могучих; и возниклоЧистейшее сиянье в вышинеКак воплощенье мощи и величья —Не бога, человека во плоти,Прекрасного, как Феб.

           1-й  м у з ы к а н т                                          О, да! Вы правы!И тот, кто сотворил такое чудо,Божественен.

                П о э т                        О, это несомненно!Он жизнь вдохнул не в мрамор, в нас самих,Повергнувшихся ниц перед монахом,Который нас уверил в том, что БогЕго устами паству устрашает…

              1-й  а к т е рИ страху-то нагнал, ну, выше меры,Как дьявол не умеет нас блажить.

Входит Леонардо, пропуская вперед Мону Лизу, миловидную женщину лет 30, в сопровождении монахини.

М о н а Л и з а (усаживаясь в кресле, вполголоса). Снова музыканты? Я говорила, развлекать меня не нужно.

Л е о н а р д о (снимая покрывало с картины на поставе). Они уж напросились сами. Играть готовы ради собственного удовольствия.

М о н а Л и з а. А актеры?

Л е о н а р д о. Заезжие комедианты. Им нужно заработать хоть что-то, чтобы не протянуть ноги в их странствиях по Италии.

М о н а Л и з а (поэту). Как поживаете? Послушна ли, как прежде, ваша Муза?

П о э т. О, Мона Лиза, благодарю за доброе слово. И вы угадали, вернулась Муза. Я вновь пишу, а не просто пою свои старые песни.

М о н а Л и з а (взглянув на художника). Я замолкаю, а вы говорите.

П о э т. Вся Флоренция словно очнулась от наваждения и колдовства Савонаролы. И это не только мои впечатления, а говорит гонфалоньер Пьеро Содерини. Он заявил, что заказ Микеланджело изваять Давида был первым единодушным решением Синьории со времен Лоренцо Великолепного.

Л е о н а р д о. И это великолепно.

П о э т. Заказ мессеру Леонардо расписать стену в зале Большого совета за 10 тысяч флоринов и вовсе громадное дело.

Л е о н а р д о. О, да! Особенно, если Микеланджело в вечном соперничестве со мной возьмется расписать там же другую стену.

П о э т. О, это было бы в самом деле великолепно!

Л е о н а р д о. Микеланджело меня не взлюбил почему-то.

П о э т. Он молод, он жаждет самоутверждения.

Л е о н а р д о. Это понятно. Он сердится на меня за то, что я смотрю на скульпторов как мастеровых. Работать с мрамором в самом деле тяжкий, изнурительный труд. То ли дело живопись. Ни пыли, ни пота. Но "Давид" не изваяние мастерового. Ни в древности, ни в наше время ничего подобного никто не создавал.

П о э т. Воистину так. А флорентийцы вот как отзываются о статуе Микеланджело. Проходя через площадь Синьории, я всегда прочитываю бумажки, какие приклеивают на пьедестале. Хотите знать, что там было сегодня?

Л е о н а р д о. Конечно.

П о э т (вынимая лист из книги). Я записал эти послания, разумеется, к Микеланджело. (Читает.) "Мы вновь стали уважать себя". "Мы горды оттого, что мы флорентийцы". "Как величественен человек!" "Пусть никто не говорит мне, что человек подл и низок; человек — самое гордое создание на земле". "Ты создал то, что можно назвать самой красотой". Ну, о бумажках с "Браво!" не говорю. А на днях висела записка с подписью.

М о н а Л и з а. Я слышала о ней.

Л е о н а р д о. Чья?

П о э т. "Все, что надеялся сделать для Флоренции мой отец, выражено в твоем Давиде. Контессина Ридольфи де Медичи".

Л е о н а р д о. Она же в изгнании.

М о н а Л и з а. Живет неподалеку от города в имении мужа. Не удержалась, по-видимому, и тайно приходила в город.

Л е о н а р д о. И оставила записку за своею подписью. Обычная женская непоследовательность.

П о э т. Восхитительная непоследовательность!

М о н а Л и з а. Смелость! Записка звучит интимно, не правда ли? А не побоялась ни мужа, ни властей. Она достойна восхищения.

Л е о н а р д о. Мы ценим в людях те качества, какие ощущаем в себе, как возможность или необходимость. Вы смелы, Мона Лиза?

Поэт отходит в сторону и дает знак музыкантам. Звучит музыка в унисон со странными звуками стеклянных полушарий фонтана и воды.

              Л е о н а р д оСмутил я вас вопросом? Почему?

             М о н а  Л и з аЯ слышала о… дружбе КонтессиныИ Микеланджело, ну, в юности,Когда ни он, и ни она помыслитьЕдва ль посмели о любви…

              Л е о н а р д о                                                 ПомыслитьКак раз могли, как в юности бывает,Когда и слов не нужно, взор открытый,Движенье губ, волнение в крови, —Вот и любовь, какая снится позжеВсю жизнь.

              М о н а  Л и з а                     И все?

               Л е о н а р д о                                  О чем вы?

              М о н а  Л и з а             (со смущением)                                                       Нет, я так.А сами вы? Любили ль вы кого?Красавец целомудренный — ведь редкость.

              Л е о н а р д о      (опуская кисть и поднимаясь)Мы с вами квиты.              (Актерам.)                                  А теперь вам слово.

Актеры начинают некое представление.

8

Там же. Леонардо да Винчи входит в дорожном плаще и с сумкой. Ковра и кресла нет, фонтан безмолвен, цветут лишь ирисы.

              Л е о н а р д оЧто я услышал? Только слов обрывок,Из разных уст, быть может, лишь случайноСложился тайный смыл, и сердце сжалось.Три года приходила и садилась,Безропотно, с доверием к искусству,Причастной быть желая к красоте,С монахиней безмолвной, не таясьПред нею никогда — в словах, в улыбке.

Из-за кустов появляется лань.

Ты здесь? И тоже ждешь ее? Ну, значит,Придет, узнавши о моем приезде,Как обещалась тоже возвратитьсяВ Флоренцию три месяца назад.

Леонардо снимает плащ, пускает фонтан, выносит во двор кресло, ковер, картину под покрывалом.